Мои размышления о том, как в созависимых семьях перераспределяется сексуальная энергия. Какое влияние на детей оказывает сексуальный невроз их родителей:
Таня
Мои родители никогда не спали вместе. Сколько помню-всегда один в одном углу, другая-в другом. Я даже сейчас их соединить не могу, чтоб они вместе стояли. А уж, тем более, обнимали друг друга, шутили или заигрывали. Они как две двухметровых мумии, которые ожили в действиях, но не в чувствах .
Мама всегда говорила мне: У тебя кривые ноги сними немедленно эту повязку, которую ты считаешь юбкой, она тебе даже жопу не прикрывает что ты меня позоришь своими красными губами
Папа. А папа молча избивал ремнем меня, 16 летнюю, когда я приходила не в 22.00, а минутой позже. Именно тогда у меня в голове родилась мысль натрться с кем-нибудь по-грязному и вернуться позже, чтоб смотреть отцу нагло в глаза, с таким чувством превосходства и власти.
Мужчины для меня-предметы, у них нет души. Разве может живой с душой бить свою дочку? Разве может он отталкивать ее, когда ей плохо? Разве может он сначала любить и тискать ее в своих руках и обнимать, забрасывать к себе в машину и гнать тысячи км на отдых в горы, где она и он счастливы, а потом отбросить так далеко, когда увидел, что дочка выросла и стала привлекательной и очень красивой женщиной? Отбрасывать ее руки со своих плеч, уходить из комнаты, когда она приходит в свой родительский дом?
Как ему простить то, что он так поступил со мной? Он для меня мужик глубокой заморозки.
Да, теперь я беру мужчину как неодушевленный предмет и пытаюсь разморозить, вытрясти из него душу. Когда вижу, что процесс пошел и он стал теплеть, бросаю его. Теперь сам выкарабкивайся сам. Моя миссия выполнена .
В этом месте Таня начинает говорить резко, громко, ее слова словно сталкиваются о металлическую острую преграду. Взгляд становится полным ненависти и ощущение, что секунды-и искры из глаз.
Мне интересно было наблюдать, как Таня убедительно доказывает себе и мне, что она любит секс и всегда возбуждена. Ведь сама ее внешность/тело/начало месячных сообщало о среднем типе половой конституции. Такой диссонанс.
И я говорю ей об этом: Знаешь, у меня такое странное двойное ощущение сейчас от твоих слов. Да, я вижу перед собой сексуально открытую женщину в одежде/стиле, но твои движения и то, как ты сидишь, сообщают словно об обратном. Это, знаешь, мне напоминает девочку, которую одели как женщину и ей неловко в этом
И в этом месте по левой щеке у нее начинает стекать слеза она начинает говорить о маме, о том, как она ее в детстве одевала .. Она всю жизнь одевалась как старуха! И меня пыталась запаковать. Я не могу смотреть на ее наряды, на то, как она прячет свое тело. Оно у нее такое дряблое и я не хочу на него смотреть, дряблоестарое с такими темпами она может закончиться
И снова здесь мне хочется откликнуться и я говорю ей: Знаешь, у меня такое ощущение сейчас, что своими сексуальными контактами ты приносишь маме частичку жизни что она не может этого сделать, так ты за нее, только бы она жила
Таня начинает плакать еще сильнее и вдруг замирает. Я всматриваюсь в ее лицо, там столько эмоций проживается в эти секунды и я спрашиваю ее: Где ты? Что ты видишь сейчас своим внутренним зрением? .
Она удивленно качает головой, вжимает и расправляет плечи и начинает говорить: Мама! Она ведь все для Вани. Для моего брата. Своего сыночка. Она его любит и опекает. Она с ним живет, а не с папой! Они сейчас втроем в квартире живут, а Ване уже 30. До меня дошло сейчас, что после некоторых встреч и разговоров с мамой во мне включается поиск мужчины, похожего на брата и мне обязательно надо добиться его расположения, я так возбуждена в тот период, я трахаюсь с ним с таким удовольствием. А потом исчезаю.
Сидит в таком зависшем состоянии пару минут, а потом тихо начинает говорить: Я сейчас трахаюсь и за себя, и за маму, и за брата, похоже. У меня все сплелось в один клубок и я не понимаю-где я?
Через меня проходят мужчины, очень похожие на отца или брата что я делаю рядом с ними? Рядом с ними много возбуждения до того места, как они запали на меня и прочно присели на мою сексуальную натуру.
Вот тогда выхожу я-та я, которая наказывает сексом и дает к нему доступ только через дрессировку.
Да, Таня взяла на себя роль компенсатора. И только теперь, когда она видит это в своей жизни и себя в этом, она окунается в экзистенциальное чувство одиночества.
Для нее становится понятным,что такой, какой была ее сексуальная жизнь до сегодняшнего дня-уже не будет никогда. А такой, какой она будет, Таня пока не знает.
Света
Она родилась последней и росла слабым и больным ребенком. Маловесная, малорослая, с прозрачной синей кожей от тонких веносплетений. Все ее детство прошло под сиренами скорой помощи, капельниц, прожекторов и боли такое ощущение, что с чувством одиночества она уже вошла в этот мир. Между больницами она жадно ловила любое внимание, нежность, тепло и заботу от кого угодно, потому что мама и папа были заняты друг другом. Все свое и ее время.
Отец бил ее нещадно. За все. Он был тираном со всеми своими близкими. Он и жену бил регулярно. Когда у них жаркая страсть и любовь и неважно, что настигла она их при детях-они уходили в другую комнату, кричали, стонали, выходили как ни в чем не бывало, укладывались на узком диванчике в общей комнате в обнимочку телевизор смотреть .
Когда отцу что-то придумывалось в голове, он мог мать избить нещадно до полусмерти, забивая ее в угол все глубже и глубже. Мальчишки убегали на улицу, а маленькая Света проскальзывала между маминых рук и ее большого живота, а отец даже не замечал этого или делал вид, потому что его жестокость не уменьшалась.
Пока он запинывал маму, Света на всю жизнь запоминала ощущение своей мокрой и горячей спины от маминых слез. Когда все заканчивалось, он уходил, мама растекалась по полу, распуская скрепленные руки, а Света выползала в состоянии нереальности и с устойчивым запахом резкого пота обоих родителей. Она до сих пор не признает дезодоранты и духи.
Света выросла асексуальной. Ее фигура далека от того привлекательного мужчин образа с обложки глянца. У нее худые короткие ножки и толстое тело. Мячик на ниточке. Рядом с ней оказалась пародия на мужчину еще ниже ее ростом, щуплый, как подросток, но жестокий, как отец. Она терпела все его крайности ради знакомого с детства запаха-запаха пота своих родителей. Ведь именно через него она получала доступ к их любви.
Она ненавидела слово секс, потому что не понимала, как его можно любить и получать от него удовольствие, когда в нем столько боли. Хотя все говорило о невысокой половой конституции. Но ее природная сексуальность была прочно законтейнирована и не имела права выхода, пока не имела права.
Только после их смерти из нее смог выбраться ее спящий сексуальный монстр. Он вышел на охоту в прямом смысле этого слова ее монстр еще маленький и прижимается к любому, кто встретится с ним взглядом.
Сейчас она сидит передо мной и рассказывает о смерти родителей, о трагической гибели ее мужа так ровно и спокойно, словно это случилось не год назад, а 10 лет прошло. За этот год Света стала свободной. Сексуально свободной. Да, пока мимо нее проходит поток мужчин, за которых она цепляется как в том самом детстве, и, даже ведя себя с ним так, как та самая маленькая Света-может усесться к ним на колени там, где не нужно, ущипнуть там, где не принято, запросить горячий поцелуй прямо в метро.
Только пока она не понимает, что с ней на самом деле происходит. Говорит: Это мама с небес передала мне свое благословение быть любимой в руках мужчин. Она говорит,чтобы я сделала это за нее.
P/S Согласовано с клиентами. Имена и некоторые события изменены
Автор: Лика Конкевич, психолог, сексолог